Не мое, но полезно сохранить здесь.

Прогресс раздражает. Под каждым словом подпишусь. Особенно про гуманитариев в IT.

Никогда не думал, что будучи айтишником, начну думать нечто подобное. Я же верил во все хорошее, я же не спал и думал код в свои 20 лет. А сейчас ебаные информационные (и не только) технологии движутся в какую-то беспросветную жопу.

Какой только хуеты не понапридумывают — пылесос с блютусом, мусорное ведро с электропочтой, чайник с вайфаем, сука, вы совсем пизданулись, я кипяток от него жду, а не новости! Я инженер, но я не могу разобраться с незнакомой микроволновкой без инструкции, там 100500 кнопок с какими-то ярлычками. Какой долбоеб всю эту хуету придумал? Чем это лучше двух банальных настроек мощности и времени? Офисные смузихлебы со своими дедлайнами готовы любую идею довести до абсурда и превратить ее в издевательство над здравым смыслом и людьми. Технологии ради технологий, не приносящие никакого улучшения в жизнь.

Я уже не хочу думать о новых технологиях в программировании, потому что даже понять не могу о чем и зачем они. Нагромождение новых технологий на старые, новые фреймворки вместо старых, от чего все только тормозит и усложняет работу. ИТ превратилось в бесконечный поток нахуй не нужных придумок и выебонов. В универе нас учили, что рынок нужен чтобы эффективное побеждало неэффективное. Но это не работает, дерьмо размножается, а хорошие вещи с ним смешиваются и превращаются в дерьмо. О чем говорить, если до сих пор не могут создать вменяемый мессенджер, нужно 4 мессенджера чтобы работать и пятый для родственников.

Мне надоели бесконечные апдейты всего и вся, ебучий флешплейер я просто удалил и забыл больше года назад. Ебучий фаерфокс хочет установить версию 70.0.1, это же просто какой-то пиздец, только вдумайтесь, СЕМЬДЕСЯТ-ноль-один!

Я с ужасом думаю о выходе новой Винды 11 (или как эти пидорасы ее назовут), потому что это однозначно будет
говно, даже без всяких сомнений — полное говно, которое присвоит мой компьютер и заставит делать как ей хочется. Засунут привычные настройки в какую-то жопу, натолкают всякого говна и будут довольны. А еще ей заставят пользоваться, иначе отключат газ, или тот чайник, который управляет пылесосом. И все это под соусом новой революционной и самой лучшей системы. У меня стоит LTSC и я не вижу даже половины того пиздеца и этих плиток, которыми пользуются люди, но даже она меня раздражает. Куча каких-то ебанутых окошек, которые открывают старые окошки, которые раньше открывались сразу. Какая-то же блядь сидит, придумывает все это и строит из себя важную шишку, а галерные гребцы с задором все это реализуют, периодически получая удар кнутом за попытки здравого мышления. <тут должна быть картинка, где из окна выкидывают того чувака, который предлагает оставить как было>

Когда я вижу какое-то несовершенство в этом грязном мире, я начинаю представлять как создатели всей этой хуйни усиленно трудятся в таком же пидерастическом офисе, где я тружусь гребцом, где 23-летние девочки с гуманитарным образованием руководят проектами и ебут мозги айтишникам, где бесконечные совещания, презентации и нескончаемый поток задач. Возня ради возни, которая не улучшает мир, а делает его лишь хуже».

http://flib.flibusta.is/b/203088/read - Письма русского путешественника 415K - Владимир Константинович Буковский

Когда-то Маркс определил капитализм как экономическую систему, подчиняющуюся законам свободного рынка и конкуренции. Дальше он, конечно, наговорил массу глупостей, уверяя, что капиталисты обязательно такие жадные и глупые, а рабочие такие буйные и умные, что все это непременно плохо кончится.

Поглядел бы он на современный капитализм — не одну бы слезу пролил старик в свою лохматую бороду. Ну где она, конкуренция? В современном мире давно уже возобладал дух мафии, раздел рынка и круговая порука. Кто сейчас позволит разориться большой и нежизнеспособной корпорации? Ведь это же почти национальное бедствие!  

Мне довольно часто приходится бывать в США, а в 1977 году я сделал большой тур, посетив 14 городов, в основном крупных промышленных центров. Поскольку я был гостем американских профсоюзов, то встречался преимущественно с рабочими, учителями, студентами. Хозяева мои взяли за правило почти в каждом новом месте показывать мне самые бедные, трущобные районы и самые богатые, чтобы я почувствовал «контрасты американской жизни». Однако если богатые районы действительно впечатляют, то трущобы меня совсем не потрясли. Дело не только в том, что по советским стандартам это были вполне нормальные, я бы сказал, средние жилища, — переносить советские нормы на американскую почву было бы нечестно, все ведь относительно, — дело в определенном психологическом настрое этих мест. Выросши сам в трущобах, я отлично знаю, что настоящая, «честная» нужда это вовсе не живописные лохмотья, взывающие к жалости, это старательно залатанная одежда, вымученная улыбка и отчаянное усилие выглядеть «как все». У нас в одном бараке может жить двенадцать семей, отгородившись фанерными перегородками, однако и цветочков посадят, и дверь покрасят. Здесь же в каждой детали чувствовалось полное нежелание чем-либо улучшить свою жизнь. Ведь подправить крылечко или вставить хотя бы фанерку вместо разбитого стекла денег не требует, а почистить грязь — и того меньше. Нет, во всем чувствовался сознательный вызов. Чем хуже — тем лучше, потому что во всем виновато общество и оно обязательно обо всем позаботится. Как хотите, считайте меня бездушным, жестоким, бесчеловечным даже, но не мог я себя заставить испытать сострадания или простого сочувствия ни к этим людям, ни к этому обществу. Ведь, даже сидя годами в своей тюремной камере, мы и пол старались держать в чистоте, и тряпку раздобыть, и календарик, глядишь, из газеты вырежешь, на стенку повесишь. У каждого худо-бедно, а одежонка заштопана. Иной раз всего-то на пару дней переведут и в новую захламленную камеру, а все-таки стараешься ее в божеский вид привести. Ну как же так, самому ведь жить! Эти же вот сидят и ждут, что виноватое общество принесет им все на блюдечке.  
...

Что же касается капитализма, то я его никогда не видел и даже не знаю, возможен ли он. Во всяком случае, сейчас его здесь нет. Конечно же, дело тут не только в засилии социалистических предрассудков. Есть, видимо, и более глубинные причины. Прежде всего сам ход технического развития привел к тому, что появилось «конвейерное производство», где любая операция раздроблена на простейшие, стереотипные действия, убивая при этом творческий элемент в труде.  

Трудно ожидать от человека особого энтузиазма, если 8 часов в день ему нужно закручивать одну и ту же гайку. Затем, такое производство, видимо, неизбежно ведет к укрупнению предприятий, а конкуренция — к возникновению огромных, неповоротливых корпораций, где уж всем на все наплевать.  
...

Не знаю, быть может, мы, пожившие при социализме, обжегшись на молоке, дуем на воду. Быть может, действительно здешний социализм какой-то другой и результаты у него будут другие. Только, отмечая постоянно зловещее сходство людей, заблуждений, попыток, мы испытываем чувство нарастающего беспокойства. Ведь все то, что грезится здешним специалистам новинкой, новой, прогрессивной идеей, уже пробовалось в России. И если от того впоследствии отказались, то это произошло не из-за извращений социализма, как здесь считают, а из-за того, что «новинки» оказались абсолютно нежизнеспособными. Полувековой жестокий эксперимент не переделал человеческой природы. Теперь уж и наука соглашается, что «бытие определяет сознание» только процентов на 25.  

Я далек от мысли отрицать саму проблему. Действительно, неограниченная конкуренция неизбежно приводит к крайностям, которых цивилизация потерпеть не может. Борьба за существование, конечно, приводит к отбору наиболее приспособленных, но вот беда, что же будет с неприспособленными? С другой стороны, искусственное социальное выравнивание приводит к вырождению. Оно как бы толкает к паразитизму. В нынешней западной жизни все располагает к этому. Гораздо легче теперь жить на пособия, целиком завися от государства. Но как только человек пытается стать на ноги, обрести независимость, все начинает работать против него. Тысячеголовое чудовище государства тут же начинает гнаться за ним, как за преступником, грабя его на каждом повороте, и не успокоится, пока опять не сделает его зависимым.

Роль нашего КГБ осуществляется здесь отчасти гигантским аппаратом фискального ведомства, с которым всякий самостоятельно зарабатывающий человек находится в состоянии перманентной войны. Дело тут уже не в деньгах или богатстве — идет смертельная борьба человека за независимость, которую социализм не терпит.  

Я, например, уверен, что, живи я в Швеции, уже давно бы сидеть мне в тюрьме. По их законам, всякая общественная организация субсидируется государством, то есть из денег налогоплательщиков. В Швеции же существует добрый десяток различных коммунистических «общественных» организаций, таким образом оплачиваемых людьми, ничего общего не имеющими с коммунистами. Будучи сторонником демократии, я вовсе не призываю к насильственному прекращению их деятельности.

Однако одно дело — терпеть их существование как неизбежное при демократии зло, другое — оплачивать их деятельность из своего кармана. Этого я не стал бы делать даже под страхом смертной казни.

Принцип моей жизни- неучастие в зле, для меня очевидном. За этот принцип я отсидел 12 лет в СССР и, боюсь, не вылезал бы из тюрем в Швеции.